Воспоминания военных лет
У Лосинки есть свои историки, краеведы и бытописатели. Поэтесса Нина Кан, член Союза писателей России, автор семи поэтических сборников, один из которых посвящен Лосиике: "Лосиный Остров", М.,1994г.
– Более 60 лет прошло со дня окончания войны. Вроде бы и срок не такой большой, а как много изменений произошло за это время.Я родилась и выросла на территории Бабушкинского района, там где находилось тихое и зеленое дачное местечко — станция Лосиноостровская. Человек сходил с платформы и попадал на тенистую зеленую улицу-аллею (ныне улица Рудневой), обрамленную с двух сторон высокими деревьями. Жителей было совсем немного. Большинство из них — железнодорожники, строители метро, служащие. Женю Рудневу мы не знали — она была старше, а вот мои сверстники все знали друг друга, если не по именам, то в лицо: ведь они учились все в двух школах, расположенных довольно близко: одна на улице Рудневой, другая на улице Коминтерна. Была, правда, еще одна школа за железнодорожным мостом, на Ярославском шоссе, у церкви — но та была далеко, на "той стороне", вне предела досягаемости.
Улица Коминтерна, пожалуй, единственная сохранила свое название, не была позднее переименована. Там находилась дача уже знаменитого в то время хирурга Вишневского, где жили его дети и внуки. А если пройти немного подальше, то можно было выйти к дому полярного летчика Бабушкина, погибшего в Арктике, — имя которого и носит главная улица района. Там жила его семья.
Школа, друзья, первые фильмы в кинотеатре у станции со странным названием «КЗК»... (Только после войны, став совсем взрослой, я узнала, что это таинственное слово означает "Клуб Заря Коммуны"). Первые фильмы: "Чапаев", "Праздник святого Йоргена", ленты Чаплина, — запомнившиеся на всю жизнь, самые любимые...
То были воспоминания раннего детства, — все в памяти, как сейчас. Но особенно помнится лето 1941-го года, начало войны: для нашей семьи, как и для большинства других, она пришла неожиданно... В тот год буйно цвели сады, было жарко, выдался удивительный урожай клубники, — ее собирали целыми тазами. 22-го июня день был воскресный, праздничный, когда в 12 часов была объявлена война.
Мама плакала, отец, прошедший всю первую мировую и воевавший в гражданскую, был печален... Но многие в настроении "шапкозакидательства" говорили: "А мы Гитлера разобьем за 2-3 месяца, и конец!"
Мне почему-то подумалось: "Нет, война будет долго, не 2-3 месяца, а года четыре..." Я никому не осмелилась высказать такое вслух, особенно взрослым. По странному совпадению война продолжалась ровно 4 года... Старшая сестра, которая только что окончила школу и поступила в институт, ушла на фронт. Я была на четыре года младше. Мы, школьники, дежурили в дружинах противовоздушной обороны, работали связными, осенью убирали урожай в овощных колхозных хозяйствах соседних деревень Ватутино, Медведково, Чслобитьево. Занятий регулярных в школе не было. Позднее почти все мальчики из школы пошли на военные заводы, где работали учениками и подростки 14-15 лет. В нашем классе осталось 10 девочек.
Начались первые воздушные тревоги. В садах дачного поселка мы копали щели — бомбоубежища. При вое сирены — сигнале воздушной тревоги - собаки тоже начинали выть, рвались с цепи - и первыми бросались в убежище, искали защиты у человека. Вражеские самолеты, сбросив свой смертоносный груз над Москвой, разворачивались пустые как раз над нашим поселком, уходили...
Мы перестали спускаться в убежища каждый раз, то ли попривыкли, то ли опасность стала казаться менее реальной,.. до первой большой беды. Позднее мы ходили помогать в госпитали, готовили посылки для бойцов па фронт, подарки для летчиков полка Нормандия-Неман, с которыми были связаны узами шефства и дружбы.
В самом начале войны отец заболел и вскоре умер. Мы остались с мамой вдвоем, мама пошла работать, а я хозяйничала: надо было истопить печку. Дров не было, а если и были - сырые, топили всякой всячиной. Печка не хотела разгораться. В 4 часа наступали осенние ранние сумерки, приходилось зажигать «коптилку» — надо было учить уроки... Вес труднее было раздобыть керосина, хоть малую толику. Зима в тот год выдалась ранняя, суровая.
Враг был близко... Столица за двадцатью заставами... Но, тем не менее, 7-го ноября 1941 г. на Краевой площади состоялся парад наших войск, звучал голос Сталина. А зима вступала в свои права, 11 -го ноября снега намело выше окон, сугробы стояли по крышу нашего низенького домика. А снег все валил и валил.
Я простудилась и заболела. Был конец ноября. Из деревни Челобитьево, что в нескольких километрах от нас, пришла мамина знакомая молочница, рассказывала: "Фашист с пашей стороны па Москву заходить стал, в обход его тапки рвались, едва остановили... В 12-ти верстах от пас стоят..."
Мы были готовы к самому худшему, но в первых числах декабря движение фашистских войск на Москву было приостановлено. Вроде бы и дышать стало легче... Занятия в школе возобновились. Хотя, конечно, первая военная зима была для москвичей самой трудной. А большая беда пришла под, Новый год. Стояли морозы до 30°. Утром в девятом часу я собиралась в школу, причесывалась в комнате перед зеркалом. И вдруг оказалась в кухне, в дальнем углу, отброшенная взрывной волной... Осыпались стекла, рамы были вывернуты, покорёжены, веранда разворочена. Вся посуда разбилась. Зеркало почему-то уцелело. И я только успела подумать: "Вот не приду в школу. Завтра расскажу: бомба упала на соседнем дворе, надо было ликвидировать последствия налета".
А когда пришла в себя и выглянула в разбитое окно, увидела: вся наша школьная дружина ПВО бежит по улице с носилками... В полутора километрах от нас на запасных путях стояли два состава: один санитарный поезд с бойцами с фронта, другой состав со снарядами для фронта. Снаряды стали взрываться — говорили о диверсии-Снаряды рвались с 9-ти утра до 2-х часов дня. Бойцы полураздетые, на костылях, кто как мог, выбирались из санитарного поезда, укрывались в соседнем лесу, в снегу, в жестокий мороз... Многие обморозились, не всех удалось спасти... Подлинный героизм проявили железнодорожники — два вагона с самыми крупнокалиберными фугасными бомбами были отцеплены, отведены со станции.
Четыре долгих года... Война... Но время шло и приближался день Всенародной Победы. Многое запомнилось из этих лет. И еще особенно запомнилось, как в конце войны, 29-го апреля 1945 года к нам с мамой пришел Мулька Козеницкий, который до войны учился в одном классе с моей старшей сестрой. Он сказал, что приехал с фронта на два дня в командировку вместе со своим начальником. Вот уж никогда я не думала, что могут быть с фронта командировки, да еще в Москву! Мулька в солдатской форме читал фронтовые письма сестры и, разговаривая с мамой и со мной, блестел белыми зубами, весело сверкал глазами, радостно улыбался: "Теперь я знаю, я дожил до Победы! Выстоял, вышагал, выжил!" Через 3 дня, 2-го мая 1945-го года гвардии солдат Самуил Козеницкий погиб смертью храбрых при взятии Берлина...